ПАРФЕНИЙ

(Геранис (Геренис)) (ок. 1690, Афины - после 1770, там же), патриарх Иерусалимский (1737 - 17 окт. 1766). Род. в знатной семье Геранисов, по матери происходил из древнего афинского рода Лебона (Либона); в миру носил имя Кириак или Панайотис. В юности отправился в паломничество к св. местам Палестины, где и остался, принял монашество и священство, был поставлен архимандритом. По поручению патриарха Хрисанфа Нотары (1707-1731) часто ездил за милостыней для Св. Гроба. Нек-рое время состоял наставником детей валашского господаря Николая Маврокордата (см. в ст. Маврокордаты), на похоронах к-рого (1730) произнес надгробное слово. Выдвижение П. закрепило обозначившуюся в Святогробском братстве тенденцию к оттеснению от руководящих ролей в Иерусалимской Православной Церкви (ИПЦ) выходцев с Пелопоннеса. Предшественник П. на Патриаршем престоле Мелетий из Эноса (1731-1737) бóльшую часть своего правления пребывал, по традиции, в Стамбуле, поставив П. своим эпитропом (наместником) в Палестине в сане митрополита Кесарийского. Этот пост, по существовавшему порядку, предназначался наследнику патриарха.

В 1-й пол. 30-х гг. XVIII в. в Иерусалиме обострились противоречия между арм. и правосл. Патриархатами. Армяне претендовали на статус «покровителей» общин «малых» монофизитских Церквей (коптов, сиро-яковитов и эфиопов) и на равенство с греками в проведении обряда обретения Благодатного огня. Опираясь на свои связи в Высокой Порте, арм. иерархи получили ряд фирманов в свою пользу, в частности в янв. 1734 г., однако из опасения столкновений с правосл. арабами не спешили обнародовать эти документы. П. наряду с пребывавшим тогда в Иерусалиме патриархом Мелетием участвовал в многократных переговорах с арм. клиром, а потом вместе с патриархом отбыл в Стамбул для продолжения разбирательств в высших судебных инстанциях Османской империи. После череды интриг и подкупов османских должностных лиц греками и армянами правосл. стороне удалось одержать верх и утвердить свой приоритет в богослужении у св. мест и «покровительство» над «малыми» общинами (1735).

В кон. 1736 г. (по другим сведениям, в сент. 1737) П. по согласованию с патриархом Мелетием содействовал открытию при Патриархии уч-ща, во главе к-рого встал видный греч. просветитель того времени Иаков Патмосский († 1765). Помимо начального образования для детей правосл. арабов в школе имелась 2-я ступень обучения, ориентированная на более серьезную подготовку образованных клириков из рядов Святогробского братства. Сам Иаков помимо преподавания выступал с проповедями перед паломниками и паствой ИПЦ, оставил обширное лит. наследие. Уч-ще Иакова стало ведущим центром правосл. просвещения на Ближ. Востоке, привлекавшим учеников и из др. Патриархатов. Устав Святогробского братства, утвержденный П. в 1765 г., предписывал всем молодым монахам проходить обучение под началом Иакова и его помощников.

В 1737 г. патриарх Мелетий, ссылаясь на преклонный возраст и болезни, сложил с себя сан и обратился к К-польскому патриарху Неофиту VI с просьбой рукоположить на Иерусалимскую кафедру П. Берат, выданный новому патриарху, подтверждал его юрисдикцию над спорными пограничными областями Синаем и Акрой, подчинение ему палестинских мон-рей грузин (эти обители фактически уже не существовали), коптов, эфиопов и сиро-яковитов. В отличие от более ранних документов такого рода в берате тщательно фиксировались властные полномочия патриарха в отношении его клира и паствы (возможно, в связи с распространением на Ближ. Востоке филокатолич. настроений, к-рые высшая иерархия стремилась подавлять), а также предписывалось решать судебные тяжбы, связанные с ИПЦ, не на местном уровне, а в Высокой Порте (Çolak. 2015. P. 162-165). Практически все время своего Патриаршества П., как и др. Иерусалимские первосвятители XVIII в., провел за пределами Палестины - в Стамбуле и Дунайских княжествах, где Святогробское братство владело сетью мон-рей и обширной недвижимостью.

В первые годы пребывания на престоле П. столкнулся с набиравшей силу католич. пропагандой. Иерусалимские францисканцы, давние соперники правосл. Церкви в борьбе за св. места, не вели активной прозелитической деятельности в Палестине, однако структуры униат. Мелькитской католической Церкви, прочно обосновавшиеся в ливан. Сайде, неоднократно пытались закрепиться в Акке (Птолемаиде), на канонической территории ИПЦ. Этот быстрорастущий приморский город с многочисленной арабо-христ. общиной в течение неск. десятилетий был ареной противостояния Православия и католичества. В кон. 30-х гг. XVIII в. П. обращался к Иакову Патмосскому с просьбой составить «увещевательное слово» к палестинским христианам, к-рое предполагалось перевести на араб. язык и распространять в приморских районах, подверженных униат. влиянию. Ок. 1740 г. патриарх подал в Высокую Порту жалобу на католиков Акки, претендовавших на правосл. церковь и кладбище (весьма обтекаемое предписание стамбульских властей паше Сайды не допустить нарушения давнего обычая и прав патриарха датировано 21 июня 1740). Понимая, как важно, чтобы местный архиерей говорил на одном языке со своей паствой, Иерусалимские патриархи в случае с Аккой систематически отступали от обычая возводить на архиерейские кафедры греков. П. в 1740 г. передал престол Акки иеродиак. Софронию аль-Килизи (буд. Иерусалимский, впосл. К-польский патриарх - см. Софроний II), тогда еще молодому, но уже заявившему о себе араб. богослову-полемисту, ученику и помощнику Иакова Патмосского. Софроний просил отсрочить хиротонию на год, чтобы закончить обучение у Иакова, но патриарх был непреклонен.

Впосл. П. наряду с др. греч. иерархами принимал участие в противоборстве с католич. унией в Антиохийской Церкви. Когда в 1745 г. униат. патриарх Кирилл VI Танас при посредничестве франц. дипломатов получил фирман на передачу ему власти в Антиохийском Патриархате, П. и К-польский патриарх Паисий II обратились в Высокую Порту с прошением о восстановлении в правах правосл. Антиохийского патриарха Сильвестра (документ поступил в канцелярию великого везира 6 дек. 1745). 10 дек. от имени обоих патриархов и 10 митрополитов К-польской Церкви была направлена новая петиция - о возвращении в юрисдикцию Антиохийского патриарха Халебской митрополии, выведенной из его подчинения в нач. 30-х гг. XVIII в. по настоянию местной униат. общины (Ibid. P. 149, 195). (Грамоты были составлены и подписаны патриархами раньше дек., судя по тому, что П. осенью 1745 г. покинул Стамбул, направляясь в Дунайские княжества.) Подобные обращения подкреплялись выплатами османским офиц. лицам значительных денежных сумм, что давало единственную надежду на успех. В 1755 г. П. совместно с патриархами К-польским Кириллом V Каракаллой и Александрийским Матфеем Псалтом издал предписание о перекрещивании католиков при переходе их в Православие.

К маю 1741 г. относятся данные о конфликте патриарха с арабо-христианской общиной Иерусалима, заручившейся поддержкой местной знати и настаивавшей на своем праве выбирать язиджи (секретаря) Патриархии и коджабаши, представлявшего правосл. общину перед мусульм. властями. На протяжении предшествовавшего столетия правосл. арабы не пытались оспаривать гегемонию греков в делах ИПЦ и, в частности, практику замещения указанных постов выходцами из монахов-святогробцев. В данном случае османское правительство в Стамбуле снова встало на сторону патриарха (Ibid. P. 152-153).

Серьезнейшей проблемой, к-рую пришлось решать П., было расстройство финансов ИПЦ. Сокращение паломничества, связанное с опустошительными войнами на Балканах и общим кризисом имперской экономики в кон. XVII - нач. XVIII в., и казнь османами главного покровителя ИПЦ, валашского господаря Константина Брынковяну (1714), привели к значительному уменьшению доходов Патриархии. В то же время ряд затратных проектов по реконструкции палестинских мон-рей и ротонды над Гробом Господним привели к образованию значительного долга, достигшего к 1731 г. 200 тыс. пиастров. Противоборство с армянами в 30-х гг. XVIII в. и растущие проценты увеличили сумму задолженности к нач. 40-х гг. до 350 тыс. пиастров. П. стремился интенсифицировать сбор пожертвований и эксплуатацию святогробской недвижимости для повышения доходов патриаршей казны. В османских архивах отложился значительный пласт документации, связанной с деятельностью иерусалимских сборщиков милостыни,- прошения патриарха об освобождении их от пошлин и сборов, о невмешательстве местных властей в святогробские финансовые вопросы, беспрепятственной передаче Патриархии имущества умерших монахов, в т. ч. управителей церковных вакфов, смещении недобросовестных управляющих, разрешении судебных конфликтов, связанных с попытками наследников умерших христиан оспорить их завещания в пользу Св. Гроба, и проч. География экономических связей ИПЦ при П. выходила далеко за пределы Молдавии и Валахии: в документах фигурируют о-в Хиос, село под Варной, города Сирии, земли Вост. Фракии, г. Кавала в Македонии, Сев. и Вост. Анатолия (Эрзурум, Синоп, Амасья, Кастамону, Трабзон и др.). П. многократно покидал Стамбул и отправлялся в Дунайские княжества для личного сбора пожертвований. Так, известно об отъездах патриарха в Молдавию и Валахию осенью 1742 г., осенью 1745 г. (по приглашению его бывш. воспитанника, валашского господаря Константина Маврокордата) и др. (Ibid. P. 219-231; АВПРИ. Ф. 89/1. 1745 г. № 6. Л. 378). Особое внимание П. уделял пресечению деятельности самозванных сборщиков подаяний Св. Гробу - подобных аферистов не раз задерживали на Балканах и даже в центральных областях Российской империи (Çolak. 2015. P. 230; АВПРИ. Ф. 89/1. 1745 г. № 7. Л. 117).

Своеобразным свидетельством финансовой деятельности П. стали сохранившиеся в неск. собраниях экземпляры его «разрешительных грамот» 40-50-х гг. XVIII в., дававших приобретателям этих документов отпущение грехов (подобная практика была распространена на христ. Востоке). Известно об издании в типографиях Бухареста и Ясс больших тиражей таких грамот на греч., румын. и церковнослав. языках (Шустова. 2011).

В поисках дополнительных источников дохода П. по примеру предшественников обратился за милостыней к России. В 1742 г. посланники патриарха получили соответствующие рекомендательные письма от российского дипломатического представителя в Стамбуле А. А. Вешнякова (в 1734-1735 и 1739-1742 - поверенный в делах, в 1742-1745 - резидент) и в июне 1743 г. прибыли в Москву (Каптерев. 1895. С. 434). Возглавлявший посольство архим. Никандр вскоре скончался, и на его место был прислан архим. Агапий, секретарь Иерусалимского престола. В грамоте к вице-канцлеру А. П. Бестужеву-Рюмину П. писал о вымогательствах османских властей, насилии бедуинов, осаждавших монастыри в пустыне, дорогостоящем противоборстве с конкурирующими исповеданиями, что привело к образованию долгов Патриархии, достигавших 353 тыс. пиастров, и просил о денежном вспомоществовании. Однако российские императоры в XVIII в. были гораздо меньше заинтересованы в финансовой поддержке правосл. Востока, чем московские цари предшествующего столетия. Российская сторона впервые за все время контактов с ИПЦ потребовала от посланников разъяснений о причинах образования столь большого долга (по курсу рус. валюты того времени он составлял ок. 200 тыс. р.). Не удовлетворившись письменными объяснениями архим. Агапия, она обратилась с запросами о финансовом положении и основных статьях расходов Патриархата к Вешнякову. Тот, в свою очередь, переадресовал эти вопросы П. и осенью 1744 г. получил от него трактат, озаглавленный «Краткое ведение о древних вольностях патриархов Иерусалимских и причинах распрей между греками, римлянами и армянами» вместе с копиями грамот мусульм. правителей, данных в разное время патриархам Св. града. Документы были переправлены в С.-Петербург, но в Коллегии иностранных дел остались ими не удовлетворены и потребовали детальной информации о причинах и размерах долгов, а также о заимодавцах ИПЦ. Вешняков ответил, что прояснить такие вопросы нет возможности, поскольку мн. финансовые операции Патриархата, в частности взятки османским чиновникам, засекречены и не отражены ни в какой документации (АВПРИ. Ф. 89/1. 1745 г. № 5. Л. 242-247 об.). Дальнейшее рассмотрение прошения П. было передано Синоду РПЦ. В нояб. 1745 г. архим. Агапий представил в Синод новое разъяснение о финансовом положении ИПЦ и его динамике, начиная с Патриаршества Досифея II Нотары (1669). Разбирательство дела тянулось до марта 1747 г., когда архимандрит получил 500 р., причитавшихся ИПЦ по «палестинским штатам» (специальная статья бюджета, выделенная на поддержку вост. Патриархатов), и разрешение собирать милостыню на Св. Гроб в пределах Российского гос-ва. Впосл. вскрылись финансовые злоупотребления архим. Агапия, и он был выслан из страны, а собранные им средства (8745 р.) изъяты и отправлены патриарху.

Характерно, что резидент Вешняков всячески поддерживал просьбы П., предлагая даже обложить российские епархии особым сбором в помощь Св. Гробу. Возможно, т. о. он хотел отплатить патриарху за услуги политического характера, которые тот оказывал российской дипломатии. Вскоре после окончания русско-тур. войны 1735-1739 гг. и восстановления российского дипломатического присутствия в Стамбуле Вешняков наладил контакты с П. и регулярно получал от него секретную информацию о положении дел в Османском гос-ве и о внешнеполитической активности османов. Похоже, П. был лично знаком и с прежним российским резидентом И. И. Неплюевым, работавшим в Стамбуле в 1721-1734 гг. В отличие от высокооплачиваемых информаторов из числа османских чиновников Иерусалимский патриарх, как и нек-рые др. греч. клирики, работал на российскую разведку фактически бесплатно, из идейных соображений, лишь время от времени получая символические подарки. В целях безопасности П. передавал информацию устно, часто через посредников, однако в донесениях Вешнякова встречается немало ссылок на сведения, переданные патриархом, и его рассуждения по политическим вопросам (АВПРИ. Ф. 89/1. 1742 г. № 33. Л. 5 об.; 1745 г. № 5. Л. 12, 64, 68, 188, 387 об.; № 6. Л. 76-76 об.). Подобно своему предшественнику Досифею II Нотаре, П. не только сообщал информацию секретного характера о состоянии османских вооруженных сил, финансовых проблемах, ходе войны с Ираном и мятежах пашей в провинциях (изображая положение Высокой Порты в преувеличенно мрачных красках), но и высказывал соображения о стратегии буд. войн России с Османской империей, развитии мореплавания в черноморском регионе и лучшей организации российской дипломатической службы в Стамбуле (см., в частности: Там же. Ф. 90/1. 1745 г. № 262. Л. 1-5 об.). Хотя П. не смог привлечь российскую финансовую помощь в таких масштабах, как это удавалось патриарху Досифею, активизация сбора милостыни внутри Османской империи и Дунайских княжеств позволила ему в значительной степени расплатиться с долгами ИПЦ.

После того как в кон. XVII в. Высокая Порта передала основные палестинские святыни католикам, статус правосл. Церкви в отношении св. мест стал в высшей степени неполноправным. Греч. церковный историк святогробский архим. Максим Симский († 1810) приводит недатированную историю о посещении Св. земли П.: при его попытке отслужить литургию в св. Пещере Вифлеема францисканцы закрыли перед патриархом и паломниками двери базилики Рождества Христова и не допустили православных поклониться святыне. Примером межконфессионального противостояния может служить массовая драка монахов, паломников и местных арабов-христиан обоих исповеданий в храме Св. Гроба в Вербное воскресенье 1756 г. Дело о статусе палестинских святынь имело серьезный резонанс и рассматривалось высокопоставленными османскими правоведами в столице. Давление европ. послов на османское правительство было уравновешено прогреч. позицией великого везира Рагиба-паши, тесно связанного с правосл. кругами. В результате православным удалось убедить Высокую Порту аннулировать привилегии, данные католикам в кон. XVII в., и восстановить свое первенство у мест поклонения. В нояб. 1757 г. султанский указ (греч. пер. см.: Κύριλλος (᾿Αθανασιάδος). 1892. Σ. 243-249 (not. 1); датирован месяцем зу-ль-када 1170 г. хиджры, т. е. 18 июля - 16 авг. 1757) был доставлен в Иерусалим, после чего под контроль греков перешли св. Кувуклия, гробница Пресв. Богородицы в Гефсимании и значительная часть св. Пещеры в Вифлееме, откуда были выброшены лат. лампады и завесы (Максим Симский. 1904. С. 82-83).

Управление делами ИПЦ сильно осложнялось многолетним отсутствием патриарха на Св. земле. П., подобно ряду своих предшественников, стремился упорядочить жизнь Святогробского братства через разработку соответствующих уставов и инструкций. Учитывая сложное финансовое положение Патриархата, особое внимание уделялось контролю над деятельностью скевофилакса (казначея), его строгой отчетности и невмешательству этого влиятельного чиновника в кадровые вопросы Патриархии. В 1755 г. патриарх составил пространный устав братства, который после внутренних конфликтов в святогробской среде был обновлен и дополнен в 1765 г. Основное внимание в этих документах уделялось дисциплинарным вопросам - от требования послушания настоятелю до регламентации быта и питания монахов. Устав демонстрирует стремление П. поддерживать корпоративную солидарность святогробцев и пресекать образование внутри братства земляческих группировок. Симптоматичны запреты на прием в братство арабов-христиан, даже на деловые отношения с ними и на их наем для услуг в монастыри. Значительная часть запретов и предписаний касалась морально-нравственной стороны жизни святогробцев и насельниц иерусалимских жен. мон-рей. Устанавливался порядок работы и ротации сборщиков пожертвований, наследования братством имущества умерших членов и т. п. Повседневная жизнь ИПЦ периода Патриаршества П. нашла отражение в трудах паломников-писателей инока Серапиона (1749) и иером. Леонтия (Зеленского-Яценко; «Младшего Григоровича»; 1764-1765).

В 60-х гг. XVIII в. П. стал продвигать на роль своего преемника видного богослова и учителя Ефрема Афинянина (см. Ефрем II). Хотя Ефрем был давно связан с главой Иерусалимского уч-ща Иаковом Патмосским, он переехал в Палестину только после 1761 г. Выдвижение нового патриарха не из среды Святогробского братства было крайне редким явлением в ИПЦ, однако, видимо, сыграла свою роль позиция П., симпатизировавшего своему земляку. Ефрем был введен в состав Иерусалимского Синода и стал помощником Иакова Патмосского в его преподавательской деятельности. После смерти главы уч-ща в сент. 1765 г. Ефрем на короткое время занял его пост, но вскоре был возведен в сан митрополита Вифлеемского. Есть сведения, что К-польский престол не поддерживал передачу Патриаршества Ефрему, но мнение П. оказалось весомее. 17 окт. 1766 г. П. представил К-польскому патриарху Самуилу Хандзерису акт о своем отречении в пользу митр. Ефрема, к-рый в дек. того же года был возведен на Иерусалимский престол. Нек-рое время П. жил в Стамбуле, после чего по призыву умирающей матери ок. 1770 г. вернулся на родину. Он был торжественно встречен жителями Афин, память о его приезде запечатлелась в народном фольклоре. На принадлежавшей его семье территории П. построил 3-этажный синодикон (зал для офиц. приемов), что свидетельствует о его продолжавшемся участии в церковно-политической жизни. Существует предание, что все это вызвало зависть у местного духовенства во главе с епископом и тот, пригласив П. на обед, велел диакону столкнуть его с высокой лестницы, что привело к летальному исходу, а официально было заявлено о смерти П. от апоплексического удара. П. был погребен по патриаршему чину в храме Пресв. Богородицы Елеусы (не сохр.) (Γενεαλογικὰ μελετήματα. 1887. Σ. 19).

П. оставил небольшое лит. наследие. Помимо разного рода посланий (известно, в частности, о его переписке с Новгородским архиеп. Амвросием (Юшкевичем; см.: АВПРИ. Ф. 89/1. 1745 г. № 5. Л. 247 об.) и рядом др. российских церковных деятелей) его перу принадлежат 2 произведения историко-публицистического характера. «Рассказ Парфения Афинянина, митрополита Кесарии Палестинской, о распрях между православными и армянами» был составлен вскоре после конфликта из-за св. мест в 30-х гг. XVIII в. П. сформулировал свою задачу достаточно утилитарно - сохранить информацию об истории противоборства с армянами для буд. поколений святогробских клириков, которым придется решать схожие задачи. Однако автор, несомненно, рассматривал составление этого трактата и как возможность продемонстрировать свои лит. дарования. Видно, что П. был достаточно хорошо образован, легко оперировал образами античной истории и знал тур. язык. Стиль повествования гиперболически цветистый, со множеством напыщенных риторических оборотов. Несомненна жесткая самоцензура автора: текст изобилует едкими выпадами против армян, но в нем нет практически ни одного негативного высказывания об османских чиновниках.

Второе из произведений П., «Краткое ведение...», было составлено в 1744 г. по настоянию российской дипломатии. Сведения исторического характера о статусе св. мест и взаимоотношениях греков с католиками и армянами он заимствовал из исторических трудов патриарха Досифея II Нотары, однако описание текущего состояния дел (контроль различных исповеданий над местами поклонения, источники доходов тех или иных христ. общин Палестины, перипетии борьбы за св. места в 30-х гг., права и привилегии Иерусалимского патриарха) носит авторский характер. Текст «Краткого ведения...», хранящийся в АВПРИ (Ф. 89/1. 1745 г. № 5. Л. 45-116), издал Н. Ф. Каптерев с некоторыми сокращениями и редакторскими изменениями (Каптерев. 1895. С. 445-455).